Доцент ИЭМ Лилия Тухватулина: «Cтуденты из азиатских стран едут к нам учиться, потому что мы культурно близки»
В ТГУ продолжается обучение студентов из Индонезии по международной программе IISMA. Организацией обучения занимается Институт дистанционного образования ТГУ. Лилия Тухватулина, доцент кафедры организационного поведения и управления персоналом ИЭМ ТГУ, преподаватель блока дисциплин по менеджменту в рамках международной программы, рассказала о своём опыте работы с иностранными студентами и подготовке к встрече с группой ребят из Индонезии.
В блоке Лилии Равильевны два направления: стратегия управления туристическими организациями и организационные структуры. В фокусе курса — управление в туристической сфере.
«Российская культура занимает промежуточное положение между Западом и Востоком, и мы можем понять и западный индивидуализм, и восточный коллективизм. Мы — культурные медиаторы, для нас понятны обе системы ценностей. Именно поэтому студенты из азиатских стран едут к нам — мы для них культурно близки».
«Индонезийцы — это азиаты, но при этом они мусульмане. Это уникальное сочетание культурных традиций. Я буду преподавать им американскую модель менеджмента, потому что она универсальна и признается базовой. Её считают относительно свободной от культурных стереотипов, если сравнивать, например, с японской моделью, которая очень связана с местным менталитетом. Когда японскую модель пытаются перенести в другие страны, она не всегда работает так, как хотелось бы. А американская модель менеджмента более гибкая и прагматичная, свободная от влияния менталитета, поскольку формировалась в условиях, когда в США было много мигрантов и ещё не сложилась единая культура.
Тем не менее, очень важно учитывать культурные особенности, чтобы у студентов не возникало противоречий и вопросов. Я буду рассказывать о довольно жёстких вещах, например, об алгоритмах выстраивания организационной структуры. И хотя в Индонезии она должна работать примерно так же, как в любой другой стране, всё-таки коллективистская культура будет отражаться в тех или иных аспектах применения алгоритма.
Межкультурная коммуникация — это всегда сложная тема. Например, южно-азиатские страны относятся к коллективистскому пулу культур, а американская культура — это крайнее проявление индивидуализма. Американская модель прагматична: “Ничего личного, только бизнес”. А у нас важна ценность личных отношений. В этом смысле мы ближе к японцам, так как подчиняем личные интересы коллективу.
Думаю, именно поэтому студенты из азиатских стран едут к нам учиться. Мы для них культурно ближе, чем Запад. Российская культура занимает промежуточное положение между Востоком и Западом, и мы можем понять и западный индивидуализм, и восточный коллективизм. Поэтому мы можем быть такими культурными медиаторами — понимать обе стороны.
Кстати, у нас была мощная школа научного менеджмента, и она возникла раньше, чем американская. Но российская модель строится по принципу “от теории к практике”. Теоретики сначала находят актуальный вопрос, разрабатывают концепцию, и потом уже передают её практикам. А в Америке всё шло наоборот: все классики менеджмента — практики. Они сначала делали, а потом осмысливали. У них даже учебники больше похожи на жизнеописания, как у Генри Форда, например.
У нас, к сожалению, всё осталось на бумаге после революции, поэтому российский подход к менеджменту был как будто “недоразвит”. Когда в Советском Союзе появилась теория научной организации труда, во многом схожая с американскими принципами Тейлора, она позволяла делать на практике удивительные вещи, возможно, даже более эффективные, чем у американцев. Но в 1937 году всё прекратилось в силу ряда сложившихся обстоятельств, и мы потеряли ведущих специалистов в этой сфере.
Преподавание на английском языке – это, конечно, вызов. У меня нет формального языкового образования, но у меня есть опыт работы с иностранными студентами в рамках программы академического обмена. Это помогает адаптироваться и понимать разные акценты.
Часто преподаватели опасаются участвовать в международных программах, так как не могут преодолеть языковой барьер, переживая из-за возможных ошибок и стесняясь акцента. Когда я только начинала, тоже было страшно, но один иностранный преподаватель сказал мне: “У всех есть акцент, и это нормально”. Важно не пытаться говорить идеально, а сосредоточиться на передаче знаний. Студенты понимают, что мы говорим не на родном языке, и это не проблема.
Ещё одна крайность — когда преподаватели думают, что можно просто выучить термины и этим ограничиться. Да, конечно, термины выучить можно, но это не решает всех вопросов, которые неизбежно возникнут на лекции. Это не подготовка по топикам для экзамена по английскому. Такой подход просто не работает. Лекция — это живой диалог. Она должна быть понятной и естественной. Как и в повседневной жизни, когда мы идём на пару, бывает, что всё идёт гладко, фразы и мысли легко складываются. А бывает, что начинаешь запинаться, теряешь ход мысли. И это совершенно нормально для любой публичной коммуникации.
Да, преподаватель должен владеть языком на достаточном уровне, чтобы объяснять материал, но переживать, что ты не владеешь языком на каком-то “суперуровне” просто нет смысла.
Если говорить о том, в чём значимость участия в таких программах лично для меня, то это, в первую очередь, возможность развиваться. Преподавание может стать рутиной, особенно, когда работаешь много лет. А такие программы дают шанс выйти за рамки привычного и попробовать что-то новое. Мне интересно поработать с индонезийскими студентами, потому что моё первое образование связано с туризмом, и я уже понимаю, с какими проблемами они могут столкнуться в своей сфере. Это также возможность попрактиковать язык и пообщаться с людьми из другой культуры.
Для университета это так же отличная возможность выйти на новые образовательные рынки, особенно с учётом того, что азиатские страны заинтересованы в сотрудничестве с Россией. Мы для них авторитетны, и это создаёт равные условия для обмена опытом».
В блоке Лилии Равильевны два направления: стратегия управления туристическими организациями и организационные структуры. В фокусе курса — управление в туристической сфере.
«Российская культура занимает промежуточное положение между Западом и Востоком, и мы можем понять и западный индивидуализм, и восточный коллективизм. Мы — культурные медиаторы, для нас понятны обе системы ценностей. Именно поэтому студенты из азиатских стран едут к нам — мы для них культурно близки».
«Индонезийцы — это азиаты, но при этом они мусульмане. Это уникальное сочетание культурных традиций. Я буду преподавать им американскую модель менеджмента, потому что она универсальна и признается базовой. Её считают относительно свободной от культурных стереотипов, если сравнивать, например, с японской моделью, которая очень связана с местным менталитетом. Когда японскую модель пытаются перенести в другие страны, она не всегда работает так, как хотелось бы. А американская модель менеджмента более гибкая и прагматичная, свободная от влияния менталитета, поскольку формировалась в условиях, когда в США было много мигрантов и ещё не сложилась единая культура.
Тем не менее, очень важно учитывать культурные особенности, чтобы у студентов не возникало противоречий и вопросов. Я буду рассказывать о довольно жёстких вещах, например, об алгоритмах выстраивания организационной структуры. И хотя в Индонезии она должна работать примерно так же, как в любой другой стране, всё-таки коллективистская культура будет отражаться в тех или иных аспектах применения алгоритма.
Межкультурная коммуникация — это всегда сложная тема. Например, южно-азиатские страны относятся к коллективистскому пулу культур, а американская культура — это крайнее проявление индивидуализма. Американская модель прагматична: “Ничего личного, только бизнес”. А у нас важна ценность личных отношений. В этом смысле мы ближе к японцам, так как подчиняем личные интересы коллективу.
Думаю, именно поэтому студенты из азиатских стран едут к нам учиться. Мы для них культурно ближе, чем Запад. Российская культура занимает промежуточное положение между Востоком и Западом, и мы можем понять и западный индивидуализм, и восточный коллективизм. Поэтому мы можем быть такими культурными медиаторами — понимать обе стороны.
Кстати, у нас была мощная школа научного менеджмента, и она возникла раньше, чем американская. Но российская модель строится по принципу “от теории к практике”. Теоретики сначала находят актуальный вопрос, разрабатывают концепцию, и потом уже передают её практикам. А в Америке всё шло наоборот: все классики менеджмента — практики. Они сначала делали, а потом осмысливали. У них даже учебники больше похожи на жизнеописания, как у Генри Форда, например.
У нас, к сожалению, всё осталось на бумаге после революции, поэтому российский подход к менеджменту был как будто “недоразвит”. Когда в Советском Союзе появилась теория научной организации труда, во многом схожая с американскими принципами Тейлора, она позволяла делать на практике удивительные вещи, возможно, даже более эффективные, чем у американцев. Но в 1937 году всё прекратилось в силу ряда сложившихся обстоятельств, и мы потеряли ведущих специалистов в этой сфере.
Преподавание на английском языке – это, конечно, вызов. У меня нет формального языкового образования, но у меня есть опыт работы с иностранными студентами в рамках программы академического обмена. Это помогает адаптироваться и понимать разные акценты.
Часто преподаватели опасаются участвовать в международных программах, так как не могут преодолеть языковой барьер, переживая из-за возможных ошибок и стесняясь акцента. Когда я только начинала, тоже было страшно, но один иностранный преподаватель сказал мне: “У всех есть акцент, и это нормально”. Важно не пытаться говорить идеально, а сосредоточиться на передаче знаний. Студенты понимают, что мы говорим не на родном языке, и это не проблема.
Ещё одна крайность — когда преподаватели думают, что можно просто выучить термины и этим ограничиться. Да, конечно, термины выучить можно, но это не решает всех вопросов, которые неизбежно возникнут на лекции. Это не подготовка по топикам для экзамена по английскому. Такой подход просто не работает. Лекция — это живой диалог. Она должна быть понятной и естественной. Как и в повседневной жизни, когда мы идём на пару, бывает, что всё идёт гладко, фразы и мысли легко складываются. А бывает, что начинаешь запинаться, теряешь ход мысли. И это совершенно нормально для любой публичной коммуникации.
Да, преподаватель должен владеть языком на достаточном уровне, чтобы объяснять материал, но переживать, что ты не владеешь языком на каком-то “суперуровне” просто нет смысла.
Если говорить о том, в чём значимость участия в таких программах лично для меня, то это, в первую очередь, возможность развиваться. Преподавание может стать рутиной, особенно, когда работаешь много лет. А такие программы дают шанс выйти за рамки привычного и попробовать что-то новое. Мне интересно поработать с индонезийскими студентами, потому что моё первое образование связано с туризмом, и я уже понимаю, с какими проблемами они могут столкнуться в своей сфере. Это также возможность попрактиковать язык и пообщаться с людьми из другой культуры.
Для университета это так же отличная возможность выйти на новые образовательные рынки, особенно с учётом того, что азиатские страны заинтересованы в сотрудничестве с Россией. Мы для них авторитетны, и это создаёт равные условия для обмена опытом».